О Сайте Об Агентстве Услуги предприятиям отрасли

"Дело авиаторов" часть I

Как были обезглавлены Военно-воздушные силы РККА

Война для советских ВВС началась значительно раньше того воскресного утра, когда немецкие бомбы посыпались на "мирно спящие аэродромы". Тяжелейшие потери, причем в самом главном, командном звене советская авиация понесла уже в мае-июне 1941 года. И по сей день нет внятного объяснения того, почему именно в начале лета 1941 года новый вал репрессий накрыл руководство военной авиации и военной промышленности. Даже на фоне других абсурдных и кровавых деяний сталинского режима так называемое дело авиаторов поражает своей иррациональностью.

Сов. секретная справка, которую Лаврентий Берия подал Сталину 29 января 1942 года, содержит список из 46 арестованных, которых не успели еще расстрелять к тому времени. Рядом с каждой фамилией было предельно кратко изложено существо предъявленных обвинений. Этот документ сразу и безоговорочно снимает сакраментальный вопрос: "А верил ли сам Сталин в виновность своих жертв?". В данном случае подобный вопрос неуместен - в справке нет ничего, во что мог бы поверить даже самый доверчивый человек. Ревнивому и страстному мавру Отелло хотя бы предъявили "вещественное доказательство" - платок. В "деле авиаторов" все было скучно, страшно и мерзко. Никакого "платка" чекисты не нашли.

В обвинениях, предъявленных арестованным генералам, нет ничего конкретного, нет ни одного факта, ни одного документа, ни одного реального события, нет мотива совершения столь страшного преступления, нет сообщников "на той стороне фронта", которым мнимые "шпионы" передавали секретные сведения. Нет ничего, кроме шаблонных фраз: "...уличается как участник антисоветского военного заговора показаниями" Петрова и Сидорова. Против фамилии условного Сидорова будет написано: "...уличается показаниями Иванова и Петрова". Более того, сплошь и рядом появляются примечания: "От показаний отказались".

Бросается в глаза и явная устарелость обвинений, в которых "сознаются" или даже не сознаются (хотя от этого ничего и не меняется!) обреченные. Видимо, чекистам было лень придумывать что-то новое и актуальное, связанное с мировой войной, Гитлером, Черчиллем и пр. Со старых "шпаргалок" 1937 года были переписаны обвинения в "троцкистско-террористическом заговоре", а в числе свидетелей обвинения присутствуют люди, уже много лет назад расстрелянные! Во что же мог тут поверить товарищ Сталин? В показания тех, кто "сознался"? Мог ли Сталин не понимать цену этих "показаний", если он самолично санкционировал использование "мер физического воздействия" и даже не погнушался лично проинформировать об этом нижестоящие партийные инстанции (известная шифротелеграмма ЦК ВКП(б) от 10 января 1939 года)...

Документы и факты свидетельствуют...

Не пытаясь приоткрыть завесу тайны над этой трагической историей, приведем лишь простую и беспристрастную хронологию событий. Впрочем, "простой" тут не может быть даже хронология, ибо что же считать начальной точкой? Как правило, "дело авиаторов" связывают с неким заседанием Главного Военного Совета (ГВС), на котором рассматривался вопрос об аварийности в советских ВВС. С легкой руки одного заслуженного адмирала пошла гулять по страницам книг и журналов такая легенда:

"Во время доклада секретаря ЦК Маленкова главком ВВС Рычагов взял да и выпалил с места:

- Вы заставляете нас летать на гробах, потому и аварийность высокая!

Сталин, прохаживавшийся вдоль рядов кресел, на миг застыл, изменился в лице и, быстрым шагом вплотную подойдя к Рычагову, произнес:

- Ви не должны были так сказать.

И, промолвив это еще раз, закрыл совещание. Через неделю, 9 апреля 1941 г., постановлением Политбюро ЦК ВКП(б) Рычагов был снят с должности и обречен на смерть".

После того как протоколы заседаний ГВС были в 2004 году опубликованы, стало ясно, что вся описанная сцена (включая сам факт участия Сталина в заседании совета) вымышлена. В рассматриваемом периоде состоялось четыре заседания Главного Военного Совета (11 декабря 1940 года, 15 и 22 апреля, 8 мая 1941 года), но Рычагов там даже не упоминался. С другой стороны, вопрос об аварийности в частях Военно-воздушных сил действительно обсуждался, но не на ГВС, а на Политбюро ЦК (причем отнюдь не в первый раз). В апреле 41-го очередным поводом к обсуждению стали аварии, произошедшие в частях дальней авиации. Результатом этого обсуждения стало постановление Политбюро ЦК ВКП(б) от 9 апреля 1941 года (протокол № 30).

Виновными были признаны четверо: нарком обороны Тимошенко, начальник ВВС Красной армии Рычагов, командующий дальней авиацией Проскуров, начальник отделения оперативных перелетов штаба ВВС Миронов. Самое суровое наказание было предусмотрено для Миронова: "...предать суду за явно преступное распоряжение, нарушающее элементарные правила летной службы". Кроме того, Политбюро предложило (то есть приказало) снять с должности и привлечь к суду Проскурова. Что же касается Рычагова, то его сняли с должности "как недисциплинированного и не справившегося с обязанностями руководителя ВВС". Наркому Тимошенко объявили выговор за то, что "в своем рапорте от 8 апреля 1941 г. он по сути дела помогает т. Рычагову скрыть недостатки и язвы, имеющие место в ВВС Красной Армии".

Вот, собственно, и все. Никаких указаний по линии Наркомата госбезопасности отдано не было. Более того, в приказе наркома обороны от 12 апреля 1941 года (№ 0022), по сути дублирующем текст решения Политбюро, появилось весьма важное дополнение: "Согласно просьбы генерал-лейтенанта авиации т. Рычагова командировать его на учебу в академию Генерального штаба Красной Армии". Как видим, ни о каком "обречении на смерть" речь еще не идет. Наконец, уже 4 мая 1941 года, несколько "поостыв", Политбюро принимает следующее решение: 
"...предложить Прокурору СССР т. Бочкову в отношении генерал-лейтенанта авиации Проскурова и полковника Миронова рассмотреть их дело на суде и, имея в виду их заслуги в Красной Армии, ограничиться общественным порицанием". Учитывая, что советские прокуроры единодушно поддерживали "предложения" Политбюро, инцидент, казалось бы, можно было считать исчерпанным.

Завершая обсуждение явно несостоятельной "аварийной версии" причин истребления руководства ВВС РККА, стоит отметить, что расхожие слухи об "ужасающей аварийности в советских ВВС накануне войны", мягко говоря, неверны. Причем специалистам это было всегда известно. Так, согласно данным Разведуправления Штаба РККА в 1934 году на одну катастрофу в советских ВВС приходился почти в два раза больший налет в часах, чем в авиации Великобритании. Повсеместно цитируемые цифры ("ежедневно в среднем гибнет у нас при авариях и катастрофах 2-3 самолета, что составляет на год 600-900 самолетов") взяты из текста того самого постановления Политбюро ЦК от 9 апреля 1941 года. У таких документов были своя, отработанная за многие годы, "стилистика" и своя, не всегда достоверная, статистика. Тем не менее примем за основу именно эти цифры: 50-75 аварий и катастроф в месяц. Много ли это?

В люфтваффе за период с 1 сентября 1939 по 22 июня 1941 года во время обучения в летных школах погибли 1924 человека и еще 1439 были ранены. Кроме того, непосредственно в строевых частях за тот же период при авариях и катастрофах погибли 1609 и были ранены 485 человек летного состава. В среднем 248 человек в месяц. В месяц, а не в год! Во втором полугодии 1941 года люфтваффе потеряло в авариях и катастрофах (по данным разных источников) порядка 1350-1700 боевых самолетов, то есть от 225 до 280 самолетов в месяц - значительно больше, чем теряли в 1940 году многократно превосходящие их по численности советские ВВС.

С точностью, достаточной в данном контексте, можно рассчитать, что летом-осенью 1941 года в люфтваффе средний налет на одну аварию и/или катастрофу составлял порядка 250-300 летных часов. А в докладе штаба ВВС Западного особого военного округа от 15 мая 1941 года читаем, что средний налет на один поврежденный самолет составил 844 летных часа - великолепный для той эпохи показатель. Аварийность в советских ВВС была весьма и весьма низкой. Это есть факт, который надо просто знать. Гораздо сложнее дать адекватную оценку этого факта.

Низкая аварийность может быть обусловлена как высоким уровнем летного мастерства пилотов, так и недопустимо низким, "щадящим" режимом боевой подготовки. Вылет вылету рознь - можно крутить широкие круги над аэродромом, а можно выполнить пять пикирований за один учебный полет, соответственно принципиально различными будут и вероятность аварий, и подготовка летчиков. Есть серьезные основания предположить, что многие командиры советских ВВС пошли по пути минимизации рисков в ущерб подготовке летных экипажей к войне. В этой связи нельзя не упомянуть письмо, с которым Проскуров обратился к Сталину 21 апреля 1941 года.

Первая фраза письма звучит так: "Считаю партийным долгом доложить некоторые соображения по существу подготовки авиации к войне". Заметьте - перед нами не просьба осужденного о помиловании, а письмо коммуниста, обращенное к руководителю партии (в терминах другой эпохи - письмо дворянина королю, то есть "первому среди равных"). Далее, после всех обязательных в подобном случае славословий в адрес ВКП(б) и лично ее вождя начинается суть "соображений". Вежливо, но настойчиво Проскуров объясняет Сталину, что главным в военной авиации является уровень боевой подготовки экипажей, а вовсе не количество разбитой при этом техники: "...Специалисты считают, что при существующих правилах летной службы в ВВС они не смогут выполнить возложенной на них задачи - слишком велики ограничения. Они побывали в нескольких частях ВВС и убедились, что слишком велика боязнь у командного состава ответственности за полеты в сложных метеоусловиях и ночью... Дорогой тов. Сталин, у нас в истории авиации не было случая, когда бы судили командира за плохую подготовку подчиненной ему части. Поэтому люди невольно выбирают из двух зол для себя меньшее и рассуждают так: "За недоработки в боевой подготовке меня поругают, ну в худшем случае снизят на ступень в должности, а за аварии и катастрофы я пойду под суд". К сожалению, так рассуждающие командиры не единичны..."

Еще раз повторим, что это письмо написано 21 апреля. 4 мая Политбюро вспоминает про заслуги Проскурова и объясняет прокурору, что приговор не должен выходить за рамки "общественного порицания". Все это дает основания предположить, что товарищ Сталин согласился со здравой логикой письма Проскурова. Никаких "гробов", никакого "Ви не должны так сказать" не обнаруживается. К началу войны Проскуров все в том же высоком звании генерал-лейтенанта командует ВВС 7-й армии (Карелия). Да, для генерал-лейтенанта это, конечно же, понижение в должности, но не более того.

Репрессивный вал

Первый арест, который бесспорно следует отнести к "делу авиаторов", произошел 18 мая 1941 года. Был арестован начальник Научно-испытательного полигона авиационного вооружения ВВС Красной армии полковник 
Г. М. Шевченко, 1894 года рождения, член ВКП(б) с 1926 года. Гадать о причинах ареста не приходится: НИП авиационных вооружений - это и есть то место, где наивные надежды (или, что бывало еще чаще, рекламные заявления) о боевом потенциале очередного "чудо-оружия" приходили в соприкосновение с суровой прозой жизни (в частности, в 1942 году именно в НИП ВВС было выяснено, что для гарантированного поражения одного немецкого легкого танка нужно выполнить 12 самолето-вылетов якобы "противотанкового" штурмовика Ил-2).

Добросовестно работая на такой должности, полковник Шевченко не мог не нажить себе многочисленных и влиятельных врагов. Таким же смертельно опасным было и место начальника НИИ ВВС. Прежний начальник института комбриг Н. Н. Бажанов был расстрелян в 1938 году. Новый начальник НИИ ВВС, известный всей стране по ряду дальних перелетов летчик, инженер высокой квалификации, кавалер двух орденов Ленина генерал-майор А. И. Филин первое время пользовался большим доверием самого Сталина. Тогдашний нарком авиапрома Шахурин в своих мемуарах пишет:

"Однажды Сталин после обсуждения с Филиным какого-то авиационного вопроса пригласил его обедать. Как сейчас помню красивое, бледное лицо Александра Ивановича, стройную фигуру, внимательный взгляд голубых глаз и улыбку. За обедом Сталин расспрашивал Филина о летной работе, самолетах. Интересовался здоровьем... Затем, спросив, какие фрукты любит Филин, распорядился отнести ему в машину фруктов и несколько бутылок вина. Смотрел на него все время приветливо и дружелюбно.

А через несколько недель стоило одному конструктору доложить: "Товарищ Сталин, Филин тормозит испытание моего истребителя, предъявляет всякие претензии", и в судьбе Филина произошел крутой поворот.

- Как так? - спросил Сталин.

- Да вот указывает на недоработки, а я утверждаю, что самолет хороший.

Присутствующий Берия что-то пробормотал про себя. Можно было понять только одно слово: "Сволочь..."

А через несколько дней стало известно, что Филин арестован..."

Не вызывает сомнения, что "конструкторов истребителей", способных пожаловаться на генерала, которому Сталин лично посылал вино и фрукты "с царского стола", могло быть ровно двое: Артем Микоян или Александр Яковлев. Сохранившийся в так называемых "Особых папках" Политбюро ЦК ВКП(б) документ (РГАСПИ, 
ф. 17, оп. 162, д. 34, л. 150) позволяет, видимо, сократить этот перечень до одного "конструктора":

"Начальник НИИ ВВС Филин ввел в заблуждение ЦК ВКП(б) и СНК СССР... Своим заключением о том, что самолет МиГ-3 по дальности не выдержал испытания, и своим требованием о необходимости увеличить дальность на 140-180 км (редкостный образец лицемерия, поспешные и технически не обоснованные требования увеличить дальность всех истребителей до 1000 км исходили лично и конкретно от самого Сталина. - М. С.) Филин толкал на дальнейшее увеличение емкости бензобаков, т. е. к еще большему переутяжелению самолета МиГ-3 и резкому ухудшению его летных свойств..."

Постановление об отстранении Филина от должности начальника НИИ ВВС Политбюро ЦК приняло 6 мая 1941 года. Точная дата его ареста неизвестна. Постановление СНК о НИИ ВВС вышло 27 мая, приказ НКО о предании начальника НИИ ВВС суду военного трибунала вышел 31 мая, но в докладной записке Берии, составленной в январе 1942 года, указано 23 мая.

24 мая 1941 года произошло одно из важнейших событий в истории Советского Союза. Вечером этого дня (с 18.50 до 21.20) в кабинете Сталина прошло совещание высшего командного состава Вооруженных Сил СССР. Присутствовали нарком обороны Тимошенко, начальник Генштаба Жуков, начальник оперативного отдела Генштаба Ватутин, новый (после Рычагова) главком ВВС Жигарев, командование пяти западных военных округов в полном составе. Примечательно, что из всего "ближнего круга" партийных руководителей, почти ежедневно бывающих в кабинете у Хозяина, на это совещание был допущен только один Молотов (не было даже курировавших военное ведомство секретарей ЦК Маленкова и Жданова). Вот и все, что известно по сей день об этом событии. Ни протокол совещания, ни его повестка не опубликованы.

Трудно сказать, является ли это случайным совпадением, но после 24 мая аресты пошли один за другим.

30 мая 1941 года. Арестован Э. Г. Шахт, 1904 года рождения, член ВКП(б) с 1926 года, генерал-майор авиации, помощник командующего ВВС Орловского военного округа. Эрнст Генрихович, немец по национальности, родился в Швейцарии. Приехал на "родину пролетариев всего мира", в возрасте 22 лет вступил в партию большевиков. Выучился на летчика-истребителя, воевал в небе Испании, за личное мужество и мастерство, проявленные в воздушных боях, был удостоен звания Героя Советского Союза.

В тот же день, 30 мая 1941 года, арестовали наркома боеприпасов И. П. Сергеева и его заместителя А. К. Ходякова.

31 мая 1940 года был арестован П. И. Пумпур, 1900 года рождения, член ВКП(б) с 1919 года, генерал-лейтенант авиации, начальник Управления боевой подготовки ВВС РККА, затем - командующий ВВС Московского военного округа. Во время войны в Испании Пумпур - руководитель группы советских летчиков-истребителей, в числе самых первых удостоен звания Героя Советского Союза, награжден двумя орденами Ленина и орденом Красного Знамени.

1 июня 1941 года арестовали комдива 
Н. Н. Васильченко, 1896 года рождения, члена ВКП(б) с 1918 года, помощника генерал-инспектора ВВС Красной армии.

3 июня 1941 года принимаются важные организационные решения. Дело в том, что с весны 1941-го военная контрразведка организационно входила в состав Наркомата обороны (3-е управление НКО). Это создавало определенные трудности и задержки в фабрикации "дел". Поэтому 3 июня Политбюро принимает следующее постановление: "Удовлетворить просьбу НКГБ о том, чтобы до слушания дела Пумпура в суде передать это дело для ведения следствия в НКГБ". Аналогичные решения были приняты позднее и по другим арестованным, таким образом чекистам были созданы все условия для интенсивной работы.

4 июня 1941 года арестован П. П. Юсупов, 1894 года рождения, беспартийный, генерал-майор авиации, заместитель начальника штаба ВВС РККА.

В тот же день, 4 июня 1941 года, арестованы два начальника отделов Научно-испытательного полигона авиационного вооружения ВВС Красной армии: С. Г. Онисько, 1903 года рождения, член ВКП(б) с 1923 года, и В. Я. Цилов, 1896 года рождения, член ВКП(б) с 1918 года, военинженер 1-го ранга.

7 июня 1941 года арестован Г. М. Штерн, 1900 года рождения, член ВКП(б) с 1919 года, генерал-полковник, начальник Управления ПВО СССР. Правда, Штерн никогда не был летчиком, он кадровый военный, в годы войны в Испании - главный военный советник при республиканском правительстве, затем - начальник штаба и командующий войсками Дальневосточного фронта. Герой Советского Союза, награжден двумя орденами Ленина, тремя орденами Красного Знамени, орденом Красной Звезды.

В тот же день, 7 июня 1941 года, был арестован нарком вооружений Б. Л. Ванников (будущий руководитель советского Атомного проекта).

В тот же день, 7 июня, арестован А. А. Левин, 1896 года рождения, генерал-майор авиации, заместитель командующего ВВС Ленинградского военного округа.

Окончание следует....
Авторские права на данный материал принадлежат «Военно-промышленный курьер». Цель включения данного материала в дайджест - сбор максимального количества публикаций в СМИ и сообщений компаний по авиационной тематике. Агентство «АвиаПорт» не гарантирует достоверность, точность, полноту и качество данного материала.

Загрузка