Президент России Владимир Путин утвердил указом список предприятий, которые смогут вести самостоятельную военно-техническую деятельность с иностранными заказчиками. Разумеется, речь не идет о поставках готовой продукции: отечественные компании смогут самостоятельно, без посредничества государственной организации Рособоронэкспорт, продавать запасные части, узлы и проводить гарантийное и постгарантийное обслуживание техники. Между тем этот факт отражает изменение позиции государства в отношении экспортной деятельности военных заводов.

В список таких предприятий вошел екатеринбургский Уральский оптико-механический завод (УОМЗ).

Цена оперативности

- Эдуард Спиридонович, насколько я знаю, ваше предприятие уже несколько лет добивается права самостоятельно выходить на зарубежные рынки. В чем преимущества этой самостоятельности?

- У этого вопроса действительно большая история: мы занимаемся им лет восемь, были в числе первых, кто проявлял инициативу, подавал заявки. Но различные политические и экономические события в стране все время отодвигали в сторону наши предложения. Поясню, зачем это нужно и почему важно для нашего предприятия, да и для наших коллег. Для того чтобы продавать за рубеж военную технику, в России существует государственная организация Рособоронэкспорт. У нее достаточно высокий уровень квалификации, чтобы вести большие контракты. Однако, как показывает опыт, специалистам этой структуры сложно вести работу по организации системы сервиса, продаже запчастей и так далее. Это не критика в адрес Рособоронэкспорта. Просто это совершенно другая сфера, которая ближе нам, производителям. И это не мое личное мнение. Сервис всегда был слабым звеном в продажах военной техники России за рубеж. Наши партнеры постоянно говорят: мы готовы покупать вашу технику, но ваша неповоротливость, длительность согласований, какие-то непонятные цены отбивают желание работать с вами, фирмы других стран предлагают более выгодные условия, они способны не просто в дни - в часы решить эти вопросы, создать комфортные схемы. А все дело в том, что Рособоронэкспорт применяет в этих сделках метод такой же, как и при разработке крупного контракта на продажу самолета или ракетной установки, включая все длительные согласующие процедуры. Поэтому я считаю абсолютно правильным решение поручить производителям то, что они умеют делать. Безусловно, выходить на рынок надо осторожно и грамотно. Какие-то вопросы государству надо координировать обязательно, например, ценовую политику. Есть такая опасность, что в погоне за объемами предприятия начнут демпинговать и стоимость запчастей при ремонте повлияет на цену конечного продукта, что вызовет дисбаланс на сложившемся рынке. Нужно работать координировано.

- Какой экономический эффект получит УОМЗ от прямого выхода на рынок?

- Я считаю, что объем поставок увеличится, но не надо думать, что это произойдет сразу и в разы. Эйфории у нас нет. Нужно время, чтобы создать инфраструктуру, должны быть подготовлены специалисты. Много ли мы прибавим? С точки зрения Рособоронэкспорта, наверное, нет. Ну, скажут нам: делали вы ремонт на 6 млн долларов, теперь будет 10. В масштабах государственных это, может, и немного, а для нашего предприятия дополнительные 4 - 5 миллионов долларов в год - деньги. Помимо прямого есть и косвенный эффект. Скорее всего, мы пойдем по пути создания сервисных центров, которые на местах эксплуатации будут проводить работу с заказчиками. Мы получаем право на самостоятельный авторский надзор техники, которую поставляем за рубеж. Сегодня он ведется только специалистами Рособоронэкспорта, которым просто некогда заниматься этим вопросом. Теперь мы сможем послать в Индию или Китай своих экспертов, которые проконтролируют состояние техники, обговорят с потребителем все проблемы, расскажут о новинках и так далее. Таким образом, и мы сами получим материалы для модернизации. Выиграют все.

- Какие конкретно запчасти и узлы УОМЗ сможет самостоятельно поставлять потребителям?

- Сейчас этот перечень как раз утверждается комиссией по военно-техническому сотрудничеству (КВТС). И это тоже непростой вопрос. Столкнулись интересы головных производителей техники и тех, кто выпускает к ней запчасти. И те, и другие хотели осуществлять сервис самостоятельно. Сейчас мы встречаемся, ведем переговоры, ищем компромисс. Есть сложности и на уровне оформления документов. Некоторые горячие головы из министерств и ведомств требуют, чтобы эти перечни расписывались вплоть до микросхем. Мы говорим: это невозможно, тогда это будут энциклопедические талмуды, а не контракты. Но работа идет, и я уверен, что КВТС закончит утверждение перечней к середине ноября. В любом случае это будут запчасти к изделиям, которые уже поставлены и эксплуатируются у наших традиционных партнеров Индии и Китая,- к самолетам МиГ-29, Су-23 и их модификациям, а также к более старым машинам. Формально мы получили право поставлять и наши гиростабилизированные платформы, но вряд ли сможем это делать в ближайшее время: за рубеж не продан ни один вертолет с нашими системами, а раз нет продаж, значит, нет и потребности в запчастях. Тем не менее, в стадии обсуждения сейчас находятся два крупных проекта по этому направлению: мы надеемся, что они будут реализованы в первом квартале следующего года.

Без спешки и по доброй воле

- Выход президентского указа дал повод для дискуссий о роли Рособоронэкспорта, пошли разговоры о том, что холдинги, создаваемые в рамках реформы ВПК, тоже могут получать право продавать самостоятельно уже готовую продукцию. На ваш взгляд, такая свобода необходима российской "оборонке"?

- Если говорить с позиции УОМЗа, нам по большому счету безразлично, кто будет продавать самолет: иркутское предприятие, холдинг "ВПК Сухой" или Рособоронэкспорт. В любом случае к нам придет договор комиссии на изготовление деталей для этих самолетов. Это если говорить о коммерческой выгоде. Но если говорить о государственных позициях, то я считаю, что здесь нельзя торопиться. Возможно, в перспективе надобность в государственном посреднике и отпадет. Но это в перспективе. Сегодня выстроена государственная система продажи военной техники, которая постепенно модернизируется. Может быть, медленнее, чем хотелось, но изменения есть. Торговля вооружением - очень сложное дело, особенно когда речь идет о крупных контрактах. Это работа большого числа ведомств с разветвленной сетью внешнеполитических, оборонных и других служб. И все это сегодня есть у Рособоронэкспорта. Смогут ли сразу, с наскока интегрированные структуры создать аналогичную систему, профессиональную команду, которая будет работать, не нарушая государственных интересов? Вопрос непростой. В результате непродуманных действий мы можем быстро потерять позиции на тесном рынке вооружений, где толкаются и Америка, и Франция, и многие другие страны. Я еще раз подчеркиваю: возможно, мы в итоге и придем к самостоятельной политике холдингов в этом вопросе. Но я бы хотел, чтобы мы пришли постепенно, соблюдая национальные интересы, учитывая политические задачи государства в целом.

- Как известно, УОМЗ тоже готовится войти в состав холдинга - концерна "Авионика". На каком этапе сейчас находится организация этой структуры?

- Указ президента России еще не вышел, документы находятся в его администрации. До тех пор, пока не будет подписан указ, никаких изменений уставных капиталов участники холдинга производить не могут. Поэтому пока мы работаем на неформальной основе. УОМЗ принят в состав головного предприятия "Авионики" НПЦ "Технокомплекс", мы участвуем в заседаниях совета директоров с правом совещательного голоса, обсуждаем планы и новые программы.

- УОМЗ - пока единственное предприятие Свердловской области, которое решило самостоятельно, по доброй воле, а не указке сверху, войти в состав интегрированной структуры. Вы разделяете точку зрения, что создание крупных холдингов и концернов спасет отрасль?

- На этот вопрос ответить просто и сложно. Просто, потому что создание подобных структур - это мировой путь. Причем все интегрированные структуры в оборонном комплексе других стран в конечном итоге становились финансовыми корпорациями. Нам до этого еще далеко. Некоторые деятели уже сейчас готовы объединить финансовые потоки участников холдингов, но я считаю это преждевременным. Сначала нужно пройти этап выхода предприятий на уровень технической самодостаточности, проверить их технологическую совместимость. И только потом заработают эффективные финансовые потоки. Ведь на Западе объединялись не лежащие на боку компании, а фирмы, обладающие и рынками, и технологиями. Вторая сложность заключается в структуре собственности оборонных заводов. Примерно процентов 60 из них - государственные предприятия, и не учитывать этого нельзя. В каком качестве и по какой схеме они будут входить в холдинги, непонятно. Мое мнение: бросаться их с ходу акционировать не стоит. Но на этот счет есть и другие точки зрения.

- То есть механизма реформирования ВПК нет?

- Да, механизма нет, и это плохо. На том же Западе вопрос ликвидации госсектора в оборонной промышленности долго не ставился, длительное время там сохранялись отдельные направления в лоне государства. И не делали этого не потому, что плохие рыночники. Просто взвешивали реальную ситуацию, просчитывали экономические результаты.

Почему мы решили сами, без какого-либо давления сверху войти в "Авионику"? Потому что вместе с некоторыми предприятиями имеем единую точку зрения на реформу отрасли. Она заключается в том, что эффективные интегрированные структуры могут создаваться под конкретные совместные программы. В нашем случае это развитие бортовой авионики. Мы понимаем, что совместными усилиями сможем повысить точность систем, убрать помехи, решить вопросы наличия на борту вертолета разного класса ракет, разработать и внедрить совершенно новые комплексы на основе современных вычислительных технологий. Причем не только для экспорта. Российская армия поставила задачу перед самолетостроителями - модернизировать находящиеся в строю Су-27. Реализация этой программы более эффективна, если ею будет заниматься группа предприятий, технически совместимых в этом направлении. Причем надо учитывать, что работаем мы в условиях, когда денег все равно нет! И нужно искать выход. Да, для российской армии мы, может быть, сработаем и без прибыли, но компенсируем эти затраты за счет каких-то других направлений. Выстроить такую схему можно только в интегрированной, технологически совместимой структуре. Или взять такую суперпрограмму, о которой сейчас все говорят, - самолет пятого поколения. Для участников "Авионики" это действительно общий проект: кто-то делает оптико-электронные системы, кто-то - бортовые вычислительные комплексы, кто-то - локаторы и так далее. Поэтому мы, проанализировав ситуацию, увидели в такой интеграции перспективу и сами пришли в холдинг. Были ли у нас альтернативы? Скажу сразу: были. Можно было войти в состав конкурирующего концерна "Аэрокосмическое оборудование", но именно потому, что там объем наших совместных работ не соизмерим, мы приняли решение в пользу "Авионики".

- Означает ли это, что предприятия, вошедшие в "Авионику", в конечном итоге сосредоточатся только на совместных программах и постепенно сведут на нет другие направления, в том числе и гражданской продукции?

- Мы договорились, что вся гражданская продукция сохранится. Другое дело, надо смотреть, чьи позиции сильнее, и смелее идти на специализацию внутри холдинга. Например, головное предприятие холдинга "Раменское приборостроительное КБ" очень сильно в разработке и производстве элементной базы, а УОМЗ покупает эти запчасти за рубежом. Наше слабое звено, и я этого никогда не скрывал, - программисты, а у "Технокомплекса" мощнейшее подразделение по бортовым вычислительным комплексам, колоссальный опыт по цифровым системам управления. Почему не использовать это и в гражданской продукции, в том числе и в медицинской технике? Или взять инструментальное производство: зачем делать на каждом предприятии штампы, прессы, форму для литья и так далее? Мы уже давно прекратили на заводе производство печатных плат, передали его одной из фирм, которая сохранила людей и делает платы под наш заказ. Сейчас смотрим, стоит ли нам заниматься навесным монтажом печатных плат, тогда как на чебоксарском заводе "Элара" есть новейшая линия. УОМЗ, в свою очередь, специализируется на оптике и оптические элементы и системы может делать для всех. Это интересная корпоративная работа, которая позволит снизить затраты всем участникам холдинга. Но о сокращении направлений речи не идет.

- 2002 год завершается. Каким он был для оборонных предприятий страны и чего вы ожидаете от 2003 года?

- Финансовые результаты этого года будут очень неплохие, мы справились со всеми задачами, но повторить такие темпы, к сожалению, вряд ли удастся. Если говорить о перспективах на будущий год, то пока они не такие оптимистичные и для нашего предприятия, и для других заводов ВПК, где основная доля производства - оборонные заказы. Объемы традиционных наших контрактов в Индию и Китай снижаются, и до сих пор непонятна конечная цифра заказов. Пока портфель сформирован лишь на 50 процентов. Именно поэтому мы и говорим: нужно, во-первых, чтобы доля гражданской продукции в объемах оборонного предприятия составляла не менее половины, а во-вторых, дайте пространство для маневра. А у нас пока это около 15 процентов, и определяющей для формирования бюджета является, конечно, военная техника. Поэтому главная задача - максимально эффективно поработать с министерством обороны и другими ведомствами, подключить головных производителей, потому что наш сбыт зависит от их контрактов. А нам самим, безусловно, нужно будет обратить особое внимание на разработку и вывод на рынок новых гражданских изделий....