Взрыв ракеты в безмятежной синеве неба потряс своей неожиданностью всю группу испытателей, и прежде всего начальника лаборатории Юрия Афонина. Столько энергии, воли, ума они вложили в разработку зенитной ракеты С-200, и вдруг, когда, казалось бы, все неудачи остались позади, - подрыв в воздухе! На 65-й секунде полета...

Шли 60-е годы. Порядки в стране были суровые, и за неудачу, если она произошла по халатности или недосмотру, можно было запросто загреметь куда подальше. Но даже не это угнетало. Пугала полная таинственность происшедшего. Ведь они предусмотрели все до мелочей. Афонин с коллегами проанализировал возможные причины случившегося. Отмели одно предположение, другое... Ни одного упущения, параметры систем - в норме. С особой тщательностью подготовили к старту другую ракету. Но, увы, и она взорвалась в полете на мистической 65-й секунде. Потом - еще одна и еще. Специалисты ломали голову и никак не могли найти причину отказа. Казалось, их преследовал какой-то злой рок. Репутация, да и судьба Афонина, в будущем главного конструктора НПО "Алмаз", профессора, доктора технических наук, тогда оказались под серьезной угрозой.

...Он родился в октябре 1927 года в Вологодской области. Родители были из крестьян, и тяга к технике ему передалась от них. Точнее, от отца, который еще в армии был с техникой на "ты" и даже сам ремонтировал оружие. После войны мать, хоть и была малограмотной женщиной, настояла, чтобы Юрий начал готовиться к поступлению в институт.

На факультете электровакуумной техники и спецприборостроения Московского энергетического вуза он начал постигать азы автоматического управления летательными аппаратами. Но только на третьем курсе понял, каких редких, образно говоря, штучных специалистов готовят из них. На подмосковном заводе во Фрязине, куда Юрия распределили после окончания института, он проработал недолго. Через полгода молодого специалиста вызвал к себе главный инженер.

- Есть приказ Лаврентия Берии о переводе спецов вашего профиля в Москву, в КБ-1, - голос главного дрожал от волнения. - Я не сомневаюсь, что своим добросовестным трудом вы оправдаете это высочайшее доверие.

Оказавшись в декабре 1950 года в КБ-1 (ныне - "Алмаз"), Юрий очень скоро понял свою задачу: начиналась "холодная война". Американские высотные бомбардировщики уже вторгались в советское воздушное пространство со смертоносным грузом на борту. Заокеанские политики открыто шантажировали СССР, намекая, что Москву, а также другие наши города ждет участь Хиросимы и Нагасаки. Об этих чудовищных по своему цинизму планах США докладывала и разведка. Сталину ничего не оставалось, как попытаться огородиться частоколом ракет. Первая задача была - "закрыть" столицу.

Она была решена всего за... пять лет. Афонин отвечал за моделирование движения и управления ракет, хотя какие-либо наработки в этой области практически отсутствовали. Он и его коллеги стали буквально первопроходцами. Поэтому по первости пришлось набираться уму-разуму у вольнонаемного немецкого ученого доктора Хоха. Афонин быстро определился, что надо решать две проблемы. Во-первых, путем экспериментов выбрать оптимальную траекторию полета и точку встречи с целью, а во-вторых, придумать, как выводить на уже выверенную траекторию ракеты, которые стартовали лишь вертикально.

Немало дней и ночей ушло, прежде чем они подобрались к разгадке этих неразрешимых задач. Причем многие идеи им, молодым тогда ученым, подарил, чего скрывать, все тот же доктор Хох. Но русские превзошли своих немецких учителей. Афонин с коллегами создал свое счетно-решающее устройство, которое пошло в серию и позволило корректировать команды управления ракетой. То была первая серьезная работа Юрия, позволившая ему поверить в собственные силы и заявить о себе как о неординарном ученом. Более того, ему с коллегами удалось вскоре усовершенствовать и автопилот.

Спустя годы Афонину предложили возглавить лабораторию по разработке новой зенитной ракетной системы дальнего действия С-200. Это было во многом его детище, которое он выводил в жизнь с самого рождения... Однажды, перед самым пуском одной из испытываемых ракет 200-й системы, Афонин заявил: старты надо отменить. Как отменить, когда весь полигон на ушах? Когда уже выехали боевые расчеты, комиссия... к совету не прислушались, и пуск оказался аварийным. После этого коррективы в параметры ракеты все же были внесены. И как выяснилось потом, Афонин оказался прав.

Ну а случай с роковой 65-й секундой - они все же раскусили этот орешек. Оказалось, что все элементарно просто. Факел вспомогательного движка прожигал через тонкую стенку обшивки пучок проводов управления. Происходило это ровно на 65-й секунде. Ракета выходила из подчинения и разрушалась. После завершения работ на С-200 Афонин сменил на посту начальника отдела Анатолия Басистова, назначенного генеральным директором объединения "Вымпел". Надо было браться за разработку С-300. Это особый период в жизни Юрия Васильевича. В ЗРС С-300, прославившейся на весь мир, удалось воплотить самые современные достижения науки и техники, обскакать в том числе и американский "Пэтриот". С-300 смогла атаковать цели, летящие даже с огибанием рельефа местности, и стала грозой крылатых ракет, которыми с территории Германии вновь попытались угрожать нам США. Не зря эту работу Юрия Афонина отметили Ленинской премией.

Вообще, что касается наград и званий, Юрия Васильевича судьба на них не обидела. Он лауреат не только Ленинской, но и премии РАН имени академика Расплетина, обладатель двух орденов Трудового Красного Знамени, многих медалей. А еще - прекрасный семьянин, заботливый отец и дед, что тоже сродни почетному званию.

Вместо послесловиЯ. В ходе работы над "трехсоткой" Юрий Васильевич понял: систему наведения можно совершенствовать лишь до тех пор, пока есть мощность в цифровой машине. Образно говоря, ее запасов они еще не исчерпали. Как, впрочем, и запасов идей в своем творчестве....