Есть такая известная восточная мудрость: "взмах крыльев бабочки в Пекине может вызвать бурю в Нью-Йорке". Запуская двигатель самолета Cessna-172, никому не известный немецкий пилот-любитель Матиас Руст не мог и предполагать, что его перелет из Хельсинки в самое сердце Москвы станет прологом к крушению советской супердержавы.

Мировая пресса успела проанализировать обстоятельства того дня - 28 мая 1987 года - буквально по минутам. Но Матиас Руст и сейчас остается одной из самых загадочных фигур финала "холодной войны". Кто он, девятнадцатилетний юнец, сумевший на 1130 км прорваться в глубь границ, которые "всегда на замке"? Был ли это действительно призыв к миру наивного молодого человека (как вот уже двадцать лет твердит сам Руст) или хорошо спланированная идеологическая акция? Все, что происходило до, а особенно после того беспрецедентного перелета, скрыто в лубянских архивах под грифом "совершенно секретно".

Чья воля руководила Рустом, неясно до сих пор. Одни говорят об идеологических происках ЦРУ, указывая на то, что путь следования "посла доброй воли" до миллиметра совпал с маршрутом, который был разработан Центральным разведывательным управлением с учетом "прорех" в системе советских ПВО для возможного запуска боевых ракет. Другие напоминают, что отец Руста продавал в Гамбурге спортивные самолеты, а европейские продажи Cessna в те годы якобы оставляли желать лучшего. Выходит, что несанкционированное приземление на Красной Площади - не более чем нестандартный PR-ход, пусть даже он угрожал свободе и безопасности наследника семейного дела.

Не будем вдаваться в гипотезы, тем более что факты выглядят поразительнее любых домыслов: маленький легкий самолет оказался способен пробить воздушный щит Страны Советов и успешно приземлиться у ворот Кремля. А приведшую к этому цепь загадок и случайностей, совпадений и людских промахов не смог бы предсказать никто.

Чужой стал своим

Несмотря на "студенческий" возраст, ко времени "прорыва к Москве" обладатель летной лицензии Западной Германии Матиас Руст был уже опытным пилотом-экстремалом. Несколько дальних перелетов на Шетландские и Фарерские острова в условиях нулевой видимости, когда ориентироваться приходилось только по приборам - серьезный летный багаж.

28 мая 1987 года по рабочему расписанию финского аэродрома Мальами Русту предстоял вполне рядовой несложный маршрут - Хельсинки - Стокгольм. Единственное, что могло насторожить техников, помогавших готовить Cessna 172 - на этом отрезке было вполне достаточно половины бака горючего, а Руст не только заправил самолет под завязку, но и втащил в кабину несколько дополнительных канистр. Будто не в соседнюю Швецию собирался лететь, а на другой континент. Впрочем, немец расплатился с аэродромом сполна, а дежурный диспетчер, выразительно покрутив пальцем у виска, дал рустовской "Цессне" добро на взлет. В течение 20 минут летчик поддерживал связь с финским диспетчером. Потом, оповестив власти, что у него все в порядке, он прервал связь и резко изменил направление движения на 180 градусов. А вскоре "Цессна" и вовсе исчезла с радаров. Финны подняли тревогу: во-первых, Руст взял курс на весьма оживленную воздушную трассу Хельсинки - Москва и мог представлять опасность для других самолетов. Во-вторых, он не подавал признаков жизни в эфире. Срочно вызвали спасателей. На месте, где предположительно исчез самолет, они обнаружили на поверхности водоема пятна топлива и даже несколько не поддающихся опознанию обломков. Судьба летчика не вызывала сомнений. Вот она, первая загадка - откуда именно в этой точке появились следы мнимого крушения? Позже Руст наотрез отрицал свое участие в мастерском "камуфляже". Лишь когда целый и невредимый немец приземлился в Москве, поисковые работы были остановлены. А после выхода из советской тюрьмы Русту был выставлен счет на более чем 120 тысяч долларов - расходы спасательной экспедиции.

В 14.00, самый разгар пасмурного весеннего дня, на советской границе в районе эстонского городка Кохтла-Ярве был зафиксирован небольшой самолет, не ответивший на запрос "свой-чужой". За 15 минут военные выяснили, что к отечественной авиации он не имеет никакого отношения. ПВО привели в боевую готовность, с аэродрома Тапа подняли дежурный истребитель. Взволнованные радиопереговоры и телефонные звонки по округам были первой - и единственной - реакцией военных. Еще одно очко в пользу Руста - всего за четыре года до описанных событий советские ПВО сбили южнокорейский пассажирский Boeing, вторгшийся более чем на 500 км в воздушное пространство СССР. Он также не отвечал на запрос "свой-чужой", игнорируя все попытки наземных диспетчеров выйти на связь. Уничтожение "Боинга" вызвало громкий скандал в мире. На случай повторения внештатной ситуации был издан специальный приказ Министра обороны СССР, который разрешал открывать огонь на поражение только по военным самолетам капиталистических стран. Да и то - в зависимости от обстоятельств. "Обстоятельства" довольно путано разъяснялись в прилагающейся к приказу инструкции на… 20 страницах. В итоге каждый, кто принимал решение о судьбе самолета-нарушителя, рисковал нарушить циркуляр. Понятно, что гораздо проще было отследить путь нарушителя, доложить о нем вышестоящим чинам, а потом - от греха подальше - передать "объект" соседним частям ПВО. В результате подобной "бюрократии" никто так и не решился отдать приказ сбить неопознанный самолет.

14.48, город Гдов. Один из пилотов МиГа сообщил, что видит в разрыве облаков небольшой белый спортивный самолет типа нашего "Як-12". Но был ли это тот самый искомый нарушитель? Решили проверить еще раз. Для этого скоростному истребителю понадобилось сделать еще один круг-разворот и… он опоздал: белая "пташка" опять исчезла в плотных тучах и с экранов локаторов. Порыскав в завесе облаков, МиГ вернулся на базу.

И тут в маршруте Руста появляется еще одна нестыковка. Учитывая возможную крейсерскую скорость "Цессны" в 210-215 км в час, попутный ветер и опыт летчика, Руст должен был потратить на перелет до Москвы на час-полтора меньше, чем у него получилось в реальности. К тому же, по свидетельству очевидцев, из Хельсинки он вылетал одетым в джинсы и зеленую рубашку, а в Москве приземлился в ярко-красном комбинезоне. Основываясь на этих неоспоримых фактах, немецкий журнал Bunte, живописавший историю Руста в 1987 году, решил, что пилот совершил обманный маневр и приземлился где-то в российских полях в районе Старой Руссы. Тем более что легкий самолет был вполне на это способен. Так что МиГ кружил в тучах напрасно. Но в опубликованных интервью самого Руста об этом маневре - ни слова.

Так или иначе, военные потеряли из виду самолет Руста. Посланным вслед истребителям-перехватчикам найти его не удавалось. Операция по перехвату осложнялась и тем, что маршрут Руста проходил вдоль трассы, буквально утыканной мачтами линий высокого напряжения. Они вызывали помехи на экранах советских радаров. Знал ли об этом пилот, или ему опять просто повезло?

Середина дня, 15.00. Неуловимый Руст уже в районе Пскова. И… снова везение? Именно в те минуты на пути следования Руста проходили учебные вылеты молодых летчиков-истребителей. Количество советских самолетов в воздухе постоянно менялось: одни взлетали, другие садились. В условленный час все пилоты должны были сменить код опознавания "свой-чужой", но некоторые неопытные курсанты об этом попросту забыли, увлекшись полетом. Тогда командир принял решение присвоить нужный код всем находившимся в небе самолетам принудительно - в том числе и Русту. Для служб слежения немец стал "своим".

В районе Торжка Руста снова легализовали - опять же по причине воздушной неразберихи. Несколько вертолетов вели тогда поисково-спасательные работы в районе столкновения МиГа и бомбардировщика "Ту-22М". Об этой катастрофе Руст знать не мог. Но - снова удача: приняв "Цессну" за одну из "вертушек", немецкому самолету опять присвоили код "свой".

Только над озером Селигер код сменился, и наземные локаторы вновь не смогли опознать Руста. Однако информация о возможном "нарушителе" из Кохтла-Ярве просто не дошла по инстанциям. Где Эстония, а где Селигер? На сей раз Русту помогла природа: рядом с "нарушителем" на экранах были зафиксированы еще шесть неопознанных объектов, двигавшихся с низкой скоростью по направлению ветра. "Цессну" отнесли к разряду "вихревых потоков" и оставили без внимания.

17.00. Уже на подходе к Москве Руст попал в зону наблюдения Московского округа ПВО. Дежурный сообщил о неопознанном самолете лишь как о простом "нарушителе режима полетов". Да и как он мог предположить, что "чужак" - это иностранец, пролетевший половину европейской части страны? Ответной реакции военных не последовало и в этот раз - именно в тот момент произошло незапланированное отключение системы автоматизированного контроля за воздушным пространством - по официальной версии, для профилактики. Еще одна из загадок: кто отдал такой приказ, неизвестно по сей день.

В 18.45 Матиас Руст летел над Москвой. Беспрепятственно. Словно у себя дома. Он быстро отыскал узнаваемый силуэт Кремля - именно там он планировал приземлиться. Но места на Соборной площади ему показалось маловато. Буквально на бреющем полете Руст прошел над Красной площадью - там тоже садиться нельзя, слишком много народа. Летчик в воздухе покачал крыльями, пытаясь на языке пилотов попросить посадки. Люди махали ему руками в ответ. "Кино снимают, что ли?" - громко спросил кто-то в толпе. Развернувшись, Руст дождался зеленого сигнала светофора и начал движение вместе с потоком машин по Большой Ордынке.

В 19.10, едва ли не касаясь крыш автомобилей, Руст с третьей попытки посадил "Цессну" на брусчатку Васильевского спуска. Охрана Кремля самолет, конечно, заметила, но среагировала не сразу - в эти дни в центре действительно планировались съемки. Целых десять минут Руст беспрепятственно расхаживал под Спасской башней, улыбался, позировал фотоаппаратам и раздавал автографы. Пока сквозь собравшуюся толпу не пробились "люди в штатском" - благо, добраться с площади Дзержинского до Кремля в 1987 году можно было без пробок.

То, что Руст без помех долетел до цели, стало ударом под дых для всей оборонной системы страны. А то, что перелет пришелся на День пограничника - еще и болезненным щелчком по самолюбию доблестных защитников рубежей. Справедливости ради надо отметить, что пограничники зафиксировали визуально самолет-нарушитель, но не имели никакой технической возможности остановить или отследить его полет. На следствии Руст заявил, что и понятия не имел о существовании в СССР подобного профессионального праздника. Еще одно совпадение? Но не слишком ли их много для одного дня полета?

Код 95

Нарушителя спокойствия немедленно отправили на Лубянку. Но новость с заполненной людьми Красной площади уже успела просочиться в народ. И обрасти, как водится, народным творчеством. Среди десятков ходивших тогда анекдотов есть, например, такой. На Красной площади стоит огромная очередь с тюками и чемоданами. "Чего ждете, товарищи?" - "Да, говорят, будет обратный самолет до Гамбурга!" Главную площадь столицы долго еще называли "Шереметьево-3", а когда почти сразу после приземления Руста на Красной площади официально запретили курить, народ отнесся с пониманием: "Что поделаешь, на аэродроме курить нельзя". А это уже не анекдот - в конце 1987 года в кодовых таблицах московского ГАИ появилось новое обозначение для передачи по радио: код 95 - "внештатная посадка самолета".

Высоким чинам, однако, было не до шуток. Сама мысль о том, что легкий самолетик с сопляком на борту, без сложного оборудования и помощи с земли, без участия враждебных спецслужб с легкостью оставил в дураках оборонный комплекс, на который работала вся советская страна, казалась невероятной. Но на допросах Руст ни на йоту не отступал от своей истории - что, мол, готовил полет в одиночку, даже скрывал от родителей - иначе они бы точно рассердились и запретили. Ориентировался в пути по радиокомпасу и картам, а также по отлично видимым с малой высоты достопримечательностям - открытки с видами русских церквей он заблаговременно купил в сувенирном магазине. В лабораториях ЛИИ имени Громова в подмосковном Жуковском злополучную "Цессну" разобрали буквально до винтика - но следов оружия или средств, способных обмануть системы слежения российских ПВО, обнаружено так и не было. "Мною руководил лишь идеализм. Я хотел привезти президенту Горбачеву и русскому народу призыв к миру. Я хотел встряхнуть сознание общества", - выступая на суде, Руст продолжал настаивать на своем. В этом свете отчаянный перелет представлялся не более чем мальчишеским хулиганством, против которого сотня комплексов ракет "земля-воздух", шесть авиаполков с 240 истребителями-перехватчиками, расквартированных на пути следования "Цессны", оказались бессильны. Справедливости ради стоит отметить, что в последующем "подвиг" немецкого "сокола" не раз был копирован: лихачи на легких самолетах приземлялись во дворе Белого Дома в Вашингтоне, на секретных авиабазах США, безнаказанно кружили над мэрией Парижа…

Но ни во Франции, ни в США министры обороны не поплатились за недосмотр своим постом, нигде происшествие не расценивалось как национальное оскорбление. Оно и понятно - там возмутители спокойствия были "своими" шутниками, а не посланцами враждебного лагеря. Для советской же военной системы полет Руста имел последствия самые драматические. В печати не раз высказывалась версия, что Горбачев, якобы, едва ли не лично санкционировал пролет нарушителя над советской территорией, чтобы затем сместить с постов высших военных чинов, противодействовавших его реформам. Версия ничем не подтвержденная и с точки зрения здравого смысла весьма сомнительная - если вспомнить неповоротливую бюрократическую систему того времени, вряд ли информация о неопознанном самолете, которому к тому же вскоре был присвоен статус "своего", легла на стол первому лицу государства прежде, чем нарушитель "приземлился" в следственном изоляторе КГБ СССР. Но то, что Горбачев воспользовался инцидентом, чтобы сокрушить могущественную военную оппозицию - исторический факт. Через два дня министр обороны маршал Соколов и главком войсками ПВО маршал Колдунов (по иронии судьбы истребитель-ас времен Великой Отечественной войны) лишились должностей. А дальше, как водится, чистка пошла по инстанциям.

В результате не у дел оказалось более двух тысяч высших офицеров. Еще один анекдот того времени: "Какая самая мягкая трасса в СССР?" - "Москва-Ленинград, она устлана папахами смещенных генералов". Будь "летчик-налетчик" действительно агентом иностранной разведки, столь "кучное" попадание по ключевым фигурам советской обороны в Лэнгли тогда бы расценили как невиданную удачу.

Что касается самого Руста, то "самый гуманный суд" остался глух к его "призыву к миру". За "злостное хулиганство" Руста приговорили к четырем годам лишения свободы в колонии общего режима. Впрочем, к уголовникам немец не попал - отбывал наказание сначала в следственном изоляторе КГБ СССР, а потом - в "спецзоне". Подробности отсидки Руст позже описал в одном из своих интервью. Десятиметровая камера на двоих с низким потолком, трехразовое питание. Руст жаловался, что навсегда возненавидел странное русское блюдо под название perlovka. Впрочем, обращались с ним вежливо, а соседом по камере оказался "очень приятный человек, прекрасно говоривший по-английски и неплохо по-немецки", с которым Руст охотно обсуждал "ситуацию в мировой политике". Кто был тот таинственный "случайный" сосед-полиглот - так и не известно. Возможно, если когда-нибудь лубянские архивы того времени будут рассекречены, записи этих "бесед" выявят неизвестные пока обстоятельства в деле Матиаса Руста.

3 августа 1988 года официальная просьба немецкой стороны о смягчении приговора Русту в связи с ухудшением в тюрьме его здоровья была удовлетворена. Спустя 432 дня после приземления Руст вернулся в Германию.

Всегда в центре внимания

Немецкие газетчики не выпускали Руста из поля зрения. "Я чувствовал себя экзотическим животным в зоопарке. Стоило мне выйти на улицу, буквально все - от малых детей до пожилых парочек - останавливались и тыкали в меня пальцем. От фотоаппаратов было некуда деться, иногда мне начинало казаться, что объектив караулит даже в очке унитаза в моей собственной квартире. По-моему, все считали меня сумасшедшим. Раз и навсегда хочу поставить точки над "i" - я не сошел с ума, я был просто мечтателем, который считал, что надо наводить мосты между людьми". Эти воспоминания Матиас Руст разместил много позже на личном интернет-сайте. Первое, что сделали немецкие власти - отобрали у горе-миротворца его летную лицензию. Впрочем, "депортированный" на родину самолет отец Матиаса сумел перепродать с выгодой, в два раза дороже его первоначальной цены. Покупателем стал некий японский бизнесмен ("Он сравнил меня с самим Чарльзом Линдбергом!" - с юношеским бахвальством отметил Руст) в надежде выставить на аукцион лет через пять-десять, когда легендарный полет станет историей и все, с ним связанное, вырастет в цене. Впрочем, все сроки давно вышли, а "Цессна" пылится в ангаре до сих пор.

А вскоре Руст угодил еще в одну историю. Проходя альтернативную службу в одной из берлинских больниц, он не сумел добиться взаимности от симпатичной медсестры. Увы, она газет не читала, и эпопея Матиаса не произвела на нее должного впечатления. Исчерпав аргументы, отвергнутый влюбленный нанес девушке несколько ударов ножом. Раны оказались легкими, но виновника приговорили к двум годам тюрьмы и отправили на принудительное лечение. Так немцы вместо национального героя и возможного агента ЦРУ получили рядового пациента психбольницы.

В последующие годы Руст продолжал нарезать по миру невероятные виражи: исследовал экзотические уголки планеты, надолго задержался в Индии, где учился у йогов и факиров, принял индуизм. Родители объявили его в розыск, но Руст обнаружился в качестве зятя индийского миллиардера, владельца чайных плантаций. В середине 90-х Руст вернулся с женой в Германию. Позже посетил "места боевой славы", снова побывав на Красной площади, теперь уже в качестве обычного туриста. Установил шефство над российским детским домом, пытался торговать в России немецкой обувью. Разорился, промотал состояние жены, развелся. К тому времени объединенная Германия и постперестроечная Россия уже успели о Русте забыть. Но Руст не уставал напоминать о себе даже таким банальным способом, как кража свитера из берлинского универмага. Несостоявшемуся вору пришлось заплатить штраф в несколько тысяч евро, но его имя опять попало в газеты. Хотя после сентябрьских событий 2001 года Руст сам наотрез отказался встречаться с прессой - он не признавал никаких параллелей между его собственным "воздушным хулиганством" и трагедией в Нью-Йорке.

К сорока годам Руст, кажется, остепенился. Сегодня он замкнуто живет со своей второй женой в респектабельном пригороде Берлина. Спустя двадцать лет в этом начинающем лысеть бюргере почти невозможно узнать отчаянного мальчишку-пилота. Хотя никто не знает, на что еще способен этот неугомонный немец....