Через восемь дней после трагедии экипаж самолета Ту-154 наконец похоронили на питерской земле. "Пулково" обещало взять под свой контроль траурную церемонию, только вот согласились на это не все родственники. Гроб с телом командира лайнера Ивана Корогодина близкие отвезли в родной Пушкин, семейство второго пилота Владимира Онищенко тоже захотели выбрать место захоронения сами, а тела двух стюардесс так и не удалось опознать. Вместо десяти могил на пустыре кладбища "Памяти жертв 9 января" появилось всего пять.

Братскую могилу готовили в последний момент. Пока к кладбищу со всех сторон походили люди с цветами, экскаватор выкапывал огромную яму, рабочие утрамбовывали борта и ставили скамейки.

Похороны экипажа больше походили на светский официоз - видимо руководство авиакомпании решило поставить жирную точку на случившемся.

В сторонке позевывали депутаты в дорогих костюмах, кто-то, смеясь, разговаривал по телефону, рабочие выставляли колонки и микрофоны, отстраивали громкость похоронного марша. Возле кучи песка, которым должны были засыпать могилы сидели матери погибших. Они уже не плакали - больше не могли. Пять ссутулившихся женщин в черном и пять белых надгробных плит на земле с именами: Кирченкова, Шапошников, Семичихина, Макаров, Ходневич.

Чья-то бабушка трясущимися руками протирала очки, пытаясь разглядеть лица "пулковсих" начальников.

- Что ж вы наделали-то?! - плакала старушка. - За что наших сынков-то?!

Но на женщину никто не обращал внимания. Церемония и так затягивалась - машины с телами опаздывали. Курсанты напряженно репетировали, а врачи "скорой" разливали нашатырь по бутылочкам. Наконец приехали машины, и кладбищенские рабочие, одетые новую форму начали носить гробы. Кто-то положил на них фирменные "пулковские" пилотки и установил пять фотографий.

Родственники стояли молчаливой черной стеной напротив могилы, с другой стороны на них смотрели улыбчивая красавица Света Семчихина, молодой белозубый стажер Андрей Ходневич.

Первой не выдержала мама Юли Кирченковой, родственники не смогли удержать обезумевшую от горя женщину.

- Ты же мне обещала, что вернешься, ты всегда возвращалась - рыдала она, слезы заливали крышку гроба, и даже бывалые могильщики отворачивались. - За что, Господи?! Я же одна теперь осталась.

К фотографиям членов экипажа начали подходить люди с цветами, но организатор не дал народу проститься с 612-м рейсом.

- Церемония прощания заканчивается, - торопил голос из колонок. - Прошу освободить место для почетного караула.

- Подождите, звери, - продирались сквозь толпу близкие. - Дайте хоть иконки положить в могилку.

Прощальные залпы военных раздались как-то неожиданно. Небо стало серым, темная стена родственников вдруг поредела - кому-то стало плохо.

- Быстро врача, нашатырь, - кричали в толпе. Чья-то бабушка или мать тихо сползла на землю - женщину еле успели подхватить и уложить на носилки.

- Не отдам! Не отдам! Она моя, - металась среди чиновников мать Кирченковой. - Своооолочии!

- Хватит уже народ мучит, - завозмущались мужчины. - Давайте уже по-быстрому!

Застучали лопаты, кладбищинский песок стал засыпать дубовые гробы.

- Ребята, пусть земля вам будет пухом, - бросали землю в могилу подруги погибших стюардесс.

- Как глубоко закопали-то, - горевали люди. - Они же люди неба, как им там теперь…

Представители "Пулково" суетливо раздавали родственникам свидетельства о смерти и настойчиво приглашали проехать в ресторан "Пулково" на поминки. Семьи погибшего экипажа лишь устало кивали в ответ и сжимали в руках фотографии.

- Девочки давайте обменяемся телефонами, - предложила мать бортмеханика Макарова. - Теперь мы одни, нам надо вместе держаться…...